Рассказ "Ласточка"

В таверне пахло протухшей рыбой и скисшим элем, выплеснутым на горячие угли. Людей было немного: то тут, то там по углам сидели постоянные клиенты, уткнувшись лицом в стол. Трактирщик, меняя свечи, стоял на стремянке под потолком. Дверь в заведение натужно, словно нехотя, отворилась. Свежий воздух разбавил застоявшееся амбре. Из-под просмоленного капюшона вошедшего, скрывающего лицо, выглядывали белесые, слипшиеся от влаги волосы, замершие на груди. Трактирщик покосился было вниз, чтобы рассмотреть гостя, но стремянка вдруг опасно покачнулась. Хватая воздух пальцами, мужчина начал падать. Посетитель, казавшийся уставшим и неповоротливым, в мгновение подскочил и подхватил лестницу, вернув ей устойчивость. — Чёрт тебя бы драл… — выплюнул спустившийся трактирщик, уперевшись ладонями в колени. На лбу блестели крошечные бусинки пота. Он поднял глаза на мужчину, — лестницу, мать её, дерьмовую кучу… А для тебя найдется и хорошая выпивка, и кусок мяса. — Приятно слышать. А ночлег? Недолго, до рассвета. — Можешь лечь в хлеву, если хочешь. Только не воруй кур, — трактирщик потряс мясистым кулаком. — А то я тебе! Гость улыбнулся и протянул медяк. Глаза коренастого мужичка прищурились, он кивнул в сторону лестницы. — Моей не свернутой шеи хватит! Тут он заметил на запястье, что держала монетку, шрамы: три параллельные полосы поверх круга. Лицо трактирщика вытянулось, он возбуждённо всмотрелся под капюшон. — Да ты же… Ладонь мягко сомкнулась над монетой и молниеносно переместилась к потному подбородку трактирщика. Его челюсть была аккуратно прижата кверху так, что зубы тихонько клацнули. — Ты знаешь, кто я, и я знаю, кто я. Остальным не обязательно, — гость лихо пустил монету между пальцев перед лицом трактирщика. — Это плата за молчание. Хотя бы ненадолго. Тот с готовностью кивнул. — Конечно! Деньги лишними не бывают, — он покосился на монету, — но мне бы поговорить с тобой, Бр… — на миг он запнулся, зыркнув по углам. — Братская душа. — Есть у тебя место, где можно спокойно поесть? — Знаешь, к чёрту хлев! Можешь переночевать у меня, — он ткнул пальцем вверх. — Спать хоть и на досках, но в тепле и сухости. Там и перекусим. Мужчина удовлетворённо кивнул. Брайт Чайри был первым в списке желаний королевы. Не целиком — головы бы хватило. Бывший гвардеец не разделял ее взгляды, осторожно перемещаясь внутри королества. Конечно, иногда приходилось доставать нож. Он ненавидел это. Трактирщик увлёк посетителя за собой к стойке. Хмурые взгляды из-за столов с вялым интересом двигались за ними. — Чорби, кончай вылизывать богатеев. Твоя основная выручка — это я, — бросил мужчина, сидевший за одним из столов в затемнённом углу, а после расхохотался. Космы грязных волос мокрой паутиной прилипли ко лбу и носу. Клочковатая борода неуклюже огибала шею. — Жду дня, когда твоя гнилая печень развалится. — А на что ты жить-то будешь? Тащи-ка эля… да поживее. Трактирщик поджал губы и повёл Брайта дальше. Пройдя прилавок, они зашагали по деревянной лестнице в жилище трактирщика. Проход был с низким потолком и узкими стенами. Наконец, Чорби пнул дверь и впустил гостя в комнату. — У тебя есть дочь, Чорби? — Была… как и у тебя, — многозначительно глянул он на мужчину. — Дай сперва приготовлю ужин и обслужу этих пьянчуг. — Не нужна тебе помощь с тем пьяным псом? — Что?! — Чорби ухмыльнулся. — Да ну, житейское дело. Бывший стражник… если и пёс, то беззубый да побитый жизнью. Мы так уже давненько перешучиваемся, — он провёл рукой вокруг, — располагайся. Комнатка была небольшая, но чистая, и главное, сухая. Подсвечник захлебнулся расплавленным воском, растекшимся далеко за подставку по крепко сбитому столу. Под ним стояла пара бутылок — запрещённый короной товар. Видимо, трактирщик таскал незаконную продукцию. Брайт уселся на кушетку, стоявшую напротив. Под светом дрожащей свечи он увидел на стене портрет. Девушка лет шестнадцати, довольно миловидная. Он с тоской отвёл взгляд, стиснув челюсти — она напомнила ему его девочку. На столе лежала кипа бумаг. Брайт подошёл, чтобы рассмотреть их поближе. Оказалось, трактирщик рисовал. «Хм, неплохо. Портрет на стене, похоже, его рук дело, — он вгляделся в изображенное лицо. — У неё явно был подбородок отца». Брайт скинул плащ. Нос поморщился от запаха влажной ткани и пота, вмиг заполнивших комнату. Хотелось смыть с себя недельную грязь, но сейчас было совсем не до этого. В паре лиг стоял лагерь королевы, которая собирала свежий урожай. Дверь приоткрылась, и, проталкиваясь боком, внутри оказался трактирщик. В руках у него был казанок с пышущей жаром и пряностями юшкой. На плече раскачивалась торба с ломтем подсохшего хлеба, а на другом — бурдюк вина. У Брайта свело желудок от умопомрачительного запаха еды, он поблагодарил Чорби и сел за стол. — Я знаю, что правда на твоей стороне. Она забрала и мою девочку тоже, — хмуро кинул трактирщик. Он глянул на рисунок, пришпиленный к деревянной стене над столом. Щёки Чорби слегка задрожали, а веки увлажнились. Брайт, закончив с похлёбкой, посмотрел на трактирщика. Стакан с вином в руках Чорби дернулся, уронив алые капли. — Прошу тебя, отомсти за них, — слизывая пролитое вино, угрюмо закончил он. — То есть, ты знаешь… Чорби кивнул. Он рассеянно смотрел перед собой. На веках проступили небольшие капельки слёз, он смахнул их с раздражением. — Один напившийся гвардеец трепался тут, что этот «урожай» вовсе не привилегия! — Огоньки бессильной злобы завязались в слегка выпученных глазах. — Королева собирает прелестнейших дочерей королевства, — продолжал Чорби. Его голос сочился яростью. — Путь наверх, жизнь при дворцах… ага… грязная чернокнижница! — А ведь я слышал об этом. Но не верил… или не хотел. Пока беда не постучалась в мою дверь, — опустошенно произнес Брайт. — Ах ты ж сукин… — трактирщик остановился на полуслове. Его глаза наполнились отвращением. Спустя мгновение он взял себя в руки. — Да и какая разница? Кто тебе теперь поверит, предателю короны?! Чорби покосился на запястье Брайта. Круглый шрам ставили калёным железом вечным слугам королевы. Три полосы сверху означали, что вечность закончилась. — Но ты ведь веришь! — Верю… — Лицо трактирщика напоминало сдавленный лимон. — Проболтавшийся гвардеец висел на ветке, рядом с другими посетителями того вечера… хочешь не хочешь, а поверишь! Моя Дори, — его лицо передёрнуло, — уехала с экипажем. А не засядь я в кустах, — он неопределённо покрутил руками, — скисшее пиво. Понимаешь, о чём я… не говорил бы с тобой сейчас. Брайт кивнул и слегка сжал плечо трактирщика, разделяя его горечь. Тот наконец моргнул, дав отдых глазам, и опять приложился к бокалу. Вино было сладким, однако морщинистая гримаса не покидала лицо трактирщика. «Да, она поглощает их, — носилось в голове у Брайта. — Выдавливает жизнь, словно сок из фруктов. Паучиха буквально питается девочками. Вечная молодость, вечная власть». На самом деле, у королевы никогда не было дочерей. Все они — одна и та же ведьма, что и тридцать лет назад. Брайт вспомнил шутку: мол, где королева берёт дочерей без короля? — Брайт, я знаю, ты хочешь убить её, — посмотрев в глаза собеседнику, сказал трактирщик. — Сделай это, прошу. Моё солнышко, Дори… — он уткнулся лицом в ладони, коротко всхлипнув. Брайт понимал его как никто другой. Лира, его дочь, всплыла в памяти. В груди стало тепло и спокойно. — Месть? — Он задумчиво уставился на полосы на запястье, — я бросил эту затею после зачёркнутого круга. Этим не вернуть мою девочку… Я часто вижу её во сне — залитая светом, да и сама словно соткана из него. Но не ради мести я иду по стопам ведьмы. Чорби поднял голову. Покрасневшие глаза буравили Брайта. Тот ответил потухшим взглядом и продолжил: — Это свинцово-холодное, отдающее металлом в горле ощущение. Ты, наверное, утопаешь в нём днями напролёт? Чорби поджал губы. Не было ни дня, когда он не желал смерти королевы, не изводил себя желанием отомстить, смешанным с бессильной яростью. Но почему сейчас ему стало… неловко, что ли? — Я был таким же. Да, кажется, что злоба питает. Но на самом деле ты сам лишь топливо, — Брайт тяжело выдохнул и опёр голову на ладонь. — Я пылал, как и ты, поверь. Но когда огонь ненависти начал кусать её лицо, стирая всё то, чем она была, превращая лишь в болючее воспоминание и причину для мести — Лира пришла ко мне… я видел её так же ясно, как вижу тебя. Она смотрела на меня и тепло улыбалась. «Я люблю тебя, папа. Но делай это не ради меня. Ради остальных малышек, ещё живых.», — вот о чём она попросила. — Говорили мне, что ты сумасшедший… — Лира была самым светлым и добрым лучиком в моей жизни. Если для тебя это сумасшествие, что ж… для меня это смысл. Не мстить за мёртвых, но спасти живых, — белки Брайта словно засветились. — Только представь, сколько душ она ещё может забрать? И наш долг — не дать ей такой возможности. Трактирщик нахмурил лоб. Наш? А сколько же девочек пропало в лапах ведьмы? По несколько раз в год королевский обоз объезжает земли. А он с тех пор лишь сидел здесь и варился в собственной желчи. А слухи, про украденную королевой девочку, Брайтову дочь? Он почувствовал что-то гадкое, едкое, но такое тёплое. «Даже именитый гвардеец бессилен». А теперь он здесь, перед ним. И, вроде бы, несёт какую-то чепуху, но на короткий миг Чорби увидел мир его глазами. Трактирщику стало неловко за свой выпад минутой ранее, он неуверенно заёрзал на стуле. — Ты хорошо рисуешь, — Брайт решил разрядить обстановку. — Где-то учился? — Самоучка. Но с головы не могу — только с натуры. Чорби встал и подошёл поближе к гостю, отодвинул тарелки и разложил рисунки. Пейзажи и портреты, выполненные карандашом на не совсем ровных листах бумаги, были удивительно чётко прорисованы. Несомненно, у Чорби есть талант. За окном послышался приглушённый стук копыт. Трактирщик было двинулся к лестнице, но Брайт схватил один из портретов и притянул поближе к лицу. Мускулы напряглись, а взгляд стал острым, словно кинжал. — Где ты рисовал этого человека? — Этого? — Чорби хлопнул себя по ноге и хохотнул. — Да это ж тот самый прощелыга, с которым ты собирался мне помочь. Когда выбрит и умыт — совсем другой парень, не так ли? Вот я и решил зарисовать. — Королева осторожна… А ты и правда везучий. Он один из её лазутчиков. Думаю, пасет тебя и трактир. — От удивления у Чорби слегка приоткрылся рот. В комнате на пару секунд повисла тягучая тишина. — Возможно, ведьма думает, что ты можешь что-нибудь тут замышлять… а может, ты интересен чем-то еще. — Так, может, убить его наперёд? — прошептал трактирщик. — Зачем? Если он всё понял, то надо бежать. Если нет — то тяни с него деньги дальше. — Взгляд Брайта скользнул на дверь. — Он ещё в таверне? — Да, я буквально полчаса назад поставил ему пару кружек. — Пойди-ка проверь. Лицо Чорби излучало страх и азарт. Он вышел из комнаты. Лесенка, ведущая в зал таверны, тяжело заскрипела. Брайт глянул на прикрытую дверь, рука потянулась к ножу, торчавшему из голенной кобуры. Воздух стал удушливым, тревога холодными пальцами пробежалась по загривку. В этом напряжении ход времени исказился. Брайт не мог сказать, сколько он просидел в ожидании. Приход Чорби назад стал для него неожиданно быстрым. — Отряд стражи сидит внизу, будто бы, на кружку эля. Но я вижу, что они здесь не просто отдохнуть, — Чорби покосился на дверь. — Пора делать ноги. У меня есть тайный ход для контрабанды, — он ткнул куда-то в угол комнаты. Брайт заметил едва выделяющиеся доски, за которыми темнел проход. — Быстрее! Прикреплённый к стене портрет внезапно оторвался и мягкими, широкими волнами полетел вниз. Дуга за дугой, он, раскачиваясь, опускался, пока не лёг у сапог Чорби. Снизу донёсся лязг доспехов и оружия — отряд стражей стал ломиться вверх по лестнице. Мужчины подскочили было к двери, и пока трактирщик возился с потайным замком, бывший служитель королевы обернулся. «Чёрт, у нас не выйдет уйти», — подумал он, в груди словно разросся липкий ком. Чорби был сосредоточен на замке, а Брайт увидел тени нападающих, показавшихся на потолке у входа. Он выругался и выскочил к ним с ножом наперевес. В его лице читалась небольшая нотка сомнения, но та была вмиг сметена мрачной решимостью. Он махал лезвием, отпугивая первого стражника. — У них лошади и, наверняка, псы. Обоих схватят. Я их задержу, — он обернулся к Чорби. — Тогда у тебя будет шанс. На миг в проёме показался шлем. Брайт пнул стражника, а тот, теряя равновесие, полоснул его мечом по плечу. Страж покатился вниз, увлекая зазевавшихся сзади. Из Брайта сочилась кровь, но решимость, излучаемая им, была почти осязаема. — Ты продолжишь наше дело. Чорби схватил портрет и остановился в тайном проходе. Он бросил взгляд на отбивающегося от стражи Брайта, но там было что-то еще. За его спиной серебряными очертаниями показались фигуры двух девушек. Не игра ли света? Чорби оторопело застыл. Дымные силуэты набирали резкость. Девушки держались за руки, а одна из них… что, Дори?! Чорби подумал, что от страха ему стало видеться то, чего не существует. И тут Дори протянула к нему руку — на ладони было то самое родимое пятно в форме ласточки. Это точно она… Трактирщик тряхнул головой — наваждение пропало. Однако, в голове шёпотом раздался мелодичный голос: «Спасайся, папа. Чтобы спасти других. Мы поможем тебе». Он ошалело уставился на Брайта. «Что, чёрт возьми, происходит?!» — Теперь ты знаешь, что я не сумасшедший, — не оборачиваясь, кинул ему тот. — Беги же, — он бросил на трактирщика взгляд, полный боли. — Я начинаю терять силы. Один из стражников сумел протиснуться вплотную к Брайту. Он был настолько огромен, что заслонял собой какой-либо проход всем остальным. Он ухватил Брайта за горло и без особых усилий приподнял над полом. «Кончай барахтаться, ублюдок», — тяжело дыша, прохрипел он. Брайта обдало тухлым воздухом, словно внутри у детины был отстойник. Кожа на лице покраснела, проступили крупные вены на висках и лбу. Брайт запустил руку в один из рукавов и в его ладони заблестело длинное, стальное шило. Стражник, увлеченный своей силой заметил маневр лишь когда игла пробила его глаз. Он душераздирающе закричал. Потеряв равновесие, тот бросил Брайта на пол, а сам, плеща кровью из изувеченного лица, глыбой ухнул вниз. Лязг налетающих друг на друга доспехов и сдавленные крики стоявших позади дали Брайту новый запал. Через груду их тел карабкались другие и поднимались по лестнице вверх. Дыхание почти восстановилось, он поднял нож с земли и приготовился встречать следующих. — Спасибо, — только и смог выдавить из себя Чорби. Трактирщик захлопнул дверь и пустился вниз. Дверь вернулась на место, слившись со стеной. Пробежав по лестнице и завалив проход, он пробирался в сырой темноте, ведя по стене рукой. Контрабанда в очередной раз спасала его жизнь. Но теперь она, как и трактир, были в прошлом. Брайт, отбивая выпады меча, уклонялся от бросаемых в него камней и бокалов. Проход был настолько узок, что делать это было практически невозможно. Разве что войти в комнату… но тогда стражи просто сметут его. Тут кружка ударила его прямо в лоб — на миг вспышка света застелила глаза, и тут же рассыпалась россыпью звёзд. Брайт не заметил подкравшегося снизу копья — левое подреберье проглотило металл, откуда хлынул алый ручей. Тело взорвалось болью, нож выпал на ступени, он закричал. «Вот и конец», — пронеслось в угасающем разуме Брайта. Он почти потерял сознание, как вдруг боль отступила, а из раны по всему телу раскатами запульсировало обволакивающее тепло. Ясный, мелодичный голос Лиры прозвучал в его голове: «Конец — новое начало, папа. Мы скоро встретимся!» Он улыбнулся в последний раз… и навсегда. Едва слышимый отголосок крика раненого донёсся до уха Чорби, он ускорился. В руке был зажат портрет Дори, слетевший со стены. Единственное, что он взял с собой. Каждый день он горько тосковал по дочери. И только сейчас осознал, что больше он ничего и не делал. Только сжигал себя изнутри. Брайт же… да, он рыцарь, а Чорби-то кто? Пузатый наливайка? Эта, уже ставшая привычной, мысль сейчас только разозлила его. Он стукнул кулаком по влажной, землистой стене. Месть… да, он отомстит. Но теперь она будет заключаться совсем в другом. Неровная канонада тяжелых шагов и ругательств эхом побежала по проходу. Чорби, уже порядком уставший, побежал еще быстрее. Сбивчивое дыхание вторило глухому стуку ног об утоптанную землю. Он вёл рукой по стене, сдирая кожу и больно ударяясь о балки, которые сложно было заметить в темноте. Наконец, его запястье зацепило то, что он искал — рычаг. Чорби победно воскликнул. Он всегда с сожалением думал о том, что проход придется завалить, но только не теперь. Его рука легла на рычаг и оглушающий грохот падающих булыжников заполнил пространство, забивая пылью ноздри. Чорби рухнул на пол, переводя дух. Его затылок уткнулся в стену сырой земли. Трактирщик смахивал пот, что так и норовил пробраться в глаза. «Но что ты сделаешь? Ты бесполезен», — его вновь подтачивал внутренний голос. — Черта с два, — бросил он в пустоту. — Только сейчас я по-настоящему чувствую себя таковым. Он встал и побежал дальше, до лаза в лесу было не так уж и близко. Где-то в коридоре прозвучал девичий смех, он ощутил лёгкое касание пальцев у себя на щеке. Дори была в той комнате, между ним и Брайтом. Волшебный миг приятно грел душу. Чорби с теплотой посмотрел на нарисованную девчушку и, аккуратно сложив лист, сунул его за пазуху. — Пап… — он снова услышал Дори. Её голос отдавался от стен, угасая в тёмном туннеле. Он чувствовал, что жизнь начинает крутиться совсем в другую сторону. Он больше не Чорби, не трактирщик, не мститель, не горемыка. Он отец, он защитит и спасёт. И пусть он уже не сможет увидеть свое солнышко здесь, снова. Но теперь он не даст закатиться сотням другим солнц.